Айсуру, 42 - 30 июня 2007 20:56

[I][SIZE=-1]
Хлесткие.... с терпким запахом...
Склоняющие голову ухом к плечу , разглядывая ,
забирающиеся своим безупречным совершенным интеллектом мне под кожу.
Где же вы?
[/SIZE][/I]

[B]Жанетт Винтерсон, перевод Demars.
Фрагмент из книги "The Penguin Book of Lesbian Short Stories"[/B]

[B],,Кто из вас мужчина?[/B]
Вены у Пикассо голубые, цвета птички-зимородка, и такие же несмелые. Когда я спала с ней первый раз, я ничего не могла разглядеть сквозь мраморные колонны ее ног и в светонепроницаемой плотности ее рук. Пикассо – скульптор и сама себе натурщица. Голубизна, бегущая по ее венам, кроваво-красная. Полоснешь разок ножом, и она меняет цвет. Всякий месяц она меняет цвет. С нее стекают глубокие озера голубого шелка. Я узнаю ее по лужам, которые она оставляет по пути в спальню. Она каскадом низвергается с перил, она носит серьги с лазуритом, которые я подхватываю в ладошку, когда выслеживаю ее раздетой. Она сбрасывает все. Одежду вместе с кожей. В то время я могла разглядеть левый желудочек ее сердца. В то время можно было записать, как раскладываются ее пищеварительные соки и как непрерывно работают ее легкие. Ее дыхание голубеет на холоде. Она вдыхает и выдыхает голубую зиму, как Мадонна Мороза. Думаю, нужно преклонить колени, и это красиво. Она на самом деле творит чудеса, но это чудеса физиологические, для них нужно применить Правило Большого Пальца ниже пояса. Она проходит среди нищих, утешает и врачует их, не думая о награде. Она одевается в голубое и говорит мне, что они узнают, что она есть святость и праведно испить из всех источников, доселе не пробованных.
Конечно, я ревновала. Я карала ее добрые деяния собственным подаянием. Это не ответ. Я не могу ее скопировать, ее не обведешь по чужому трафарету. У нее есть все, что должно быть у любовницы, и немало того, чего быть не должно. Пришпилить ее булавкой? Она не бабочка. А я ни с кем не соревнуюсь. Она не мишень. Я не ружье. Сказать ей, что она из себя представляет? Она не лот № 27, и мною ей не похвастаться.
Вчера мы ездили на побережье, и море было тяжелым от соли, и эта соль пропитала наши волосы. Соль была у нас на руках и на наших ранах, потому что мы ссорились.
- Не делай мне больно, - сказала я и расстегнула блузку, чтобы она могла посмотреть на мою грудь, если захочет.
- Я не святая, - сказала она, и это было правдой…
Скалы были крокодилово - голубыми, а небо, которое балансировало на вершинах утесов, ярким и тоже голубым. Пикассо заставила меня натянуть ее свитер и глотнуть из фляжки крепкого чаю.
- Зима, - сказала она, – Пошли.
И мы пошли, оставляя за плечами лето, оставляя цепочку следов, два плюс два, четырехугольником. Не думаю, что кто-то мог бы определить, где были ее следы, а где мои, а если бы и смог, то к утру они все равно бы исчезли .,,

• 
• 
•